Эффективность использования права на необходимую оборону во многом зависит от гарантированности его государством, отсутствия опасности быть привлеченным к уголовной ответственности для лица, защищающего личные и общественные интересы. Следует иметь в виду, что в следственной и судебной практике при применении законодательства, регламентирующего институт необходимой обороны (ст. 37 УК РФ), все еще имеют место серьезные недостатки и ошибки, которые приводят порой к необоснованному осуждению граждан. Правоприменительная практика по делам о необходимой обороне и превышении ее пределов непоследовательна и противоречива. В ней господствует обвинительный уклон, о чем, в частности, свидетельствует то обстоятельство, что фиксируемое судебной статистикой количество эксцессов обороны значительно превышает число случаев правомерной необходимой обороны <1>.

<1> См., например: Перцев Д.В. Уголовно-правовые и криминологические проблемы необходимой обороны: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Калининград, 2004. С. 4. Ситуацию осложняет и несовершенство норм действующего уголовного законодательства, регламентирующих право граждан на необходимую оборону от общественно опасных посягательств. За последнее десятилетие оно менялось несколько раз, что не способствовало стабильности правоприменительной практики, да и сами вносимые изменения и дополнения в ст. 37 УК РФ, как будет показано ниже, были далеко не бесспорны. К тому же законодательной трактовке необходимой обороны свойственно большое число оценочных признаков, юридическое значение которых зависит от усмотрения правоприменителя и многие из которых трактуются весьма неоднозначно. До сих пор действует в значительной мере уже устаревшее Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 16 августа 1984 г. №14 "О применении судами законодательства, обеспечивающего право на необходимую оборону от общественно опасных посягательств" <2>. Прошло уже свыше 20 лет с момента его принятия, и отдельными его положениями не всегда можно руководствоваться на практике, хотя в свое время это Постановление, как и предшествующие ему Постановления от 23 октября 1956 г. и от 4 декабря 1969 г., сыграло весьма положительную роль в деле совершенствования правоприменения по делам данной категории.

<2> См.: Судебная практика по уголовным делам / Сост. Г.А. Есаков. М.: ТК Велби; Проспект, 2005. С. 51 - 54. В этих условиях резко возрастает роль научных исследований, посвященных вопросам необходимой обороны. Надо иметь в виду, что, несмотря на наличие большого количества посвященных данному институту научных работ, в познавательном и творческом плане он неисчерпаем. Остановимся на одном из актуальнейших аспектов этой "вечнозеленой" проблемы - пределах необходимой обороны. Состояние необходимой обороны оправдывает причинение вреда посягающему лишь в том случае, когда защитительные действия не выходят за пределы необходимости. Превышение этих пределов (эксцесс обороны) представляет собой общественно опасное деяние. Слово "эксцесс" (от лат. excessus - выход; отступление, уклонение) означает крайнее проявление чего-либо, излишество, невоздержанность <3>.

<3> Современный словарь иностранных слов. М.: Русский язык, 1993. С. 707. Необходимая оборона практически всегда носит вынужденный характер. Вытекаемое из требования закона условие относительной соразмерности (разумеется, неравенства и непропорциональности) средств и интенсивности посягательства и защиты подразумевает, что оборона не должна превышать пределов необходимости. У обороняющейся стороны существует определенный предел, при выходе за который его действия уже будут носить противоправный характер. Относительное соответствие действий обороняющегося характеру и степени общественной опасности посягательства и является этим пределом, именуемым в специальной литературе интенсивным пределом допустимости обороны <4>.

<4> См., например: Дмитренко А.П. Пределы правомерности права на необходимую оборону. Ставрополь, 2000. С. 51; Блинников В.А. Обстоятельства, исключающие преступность деяния, в уголовном праве России. Ставрополь, 2001. С. 86. Термин "предел" трактуется как "граница чего-нибудь; то, что отграничивает собою что-нибудь; последняя крайняя грань чего-нибудь". "За пределами" означает вне чего-нибудь, вне границ, вне допустимого, возможного <5>. Норма о необходимой обороне не только определяет активное противодействие общественно опасному посягательству, но и требует от обороняющегося не выходить за ее пределы.

<5> Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1997. С. 580. Статья 37 УК РФ формулирует превышение пределов необходимой обороны как "умышленные действия, явно не соответствующие характеру и опасности посягательства" (до недавнего времени в концовке этого определения содержалось более точное указание "степени общественной опасности посягательства"). Следует согласиться с мнением К.И. Попова, что данная законодательная дефиниция является не вполне точной. Дело в том, что необходимая оборона определена в законе (ч. 1 ст. 37 УК) не как действия, а как причинение вреда посягающему. Эксцесс же обороны определен в ч. 2 ст. 37 УК как "умышленные действия". Однако никакие действия сами по себе, если они не причинили посягающему вреда, превышением пределов необходимой обороны признаваться не могут <6>. Правильнее говорить об умышленном причинении вреда, явно не соответствующего характеру и опасности посягательства.

<6> Попов К.И. Понятие и юридическая природа превышения пределов необходимой обороны // Http: www.optim.ru/bh/2002/2/rpopov/rpopov.asp. Кодекс, таким образом, формулирует два признака превышения пределов необходимой обороны: 1) явное несоответствие причиненного вреда характеру посягательства (качественный признак); 2) явное несоответствие причиняемого вреда опасности посягательства (количественный признак). В последнем случае речь, конечно, идет о "степени общественной опасности посягательства". Решающим здесь является именно степень опасности посягательства, которая в основном и определяет пределы допустимого вреда при необходимой обороне. Здесь существует прямая зависимость: чем опаснее посягательство, тем более широкими являются пределы допустимого вреда, причиняемого посягающему <7>. Очевидно, что причинение тяжкого вреда посягающему соизмеримо лишь с посягательствами, представляющими большую общественную опасность (например, при защите жизни, здоровья, личной свободы, половой неприкосновенности, собственности, общественной и государственной безопасности и т.п.). Признавая превышением пределов необходимой обороны "умышленные действия, явно не соответствующие характеру и опасности посягательства", законодатель главным образом имеет в виду чрезмерность ("явную несоразмерность" <8>) причиненного в результате защитительных действий вреда в сравнении с опасностью посягательства.

<7> См.: Российское уголовное право. Общая часть / Под ред. В.С. Комиссарова. СПб.: Питер, 2005. С. 310.

<8> "Соразмерность" - это соответствие какой-нибудь мере, соответствие чему-нибудь (Ожегов С.И. Словарь русского языка. М., 1986. С. 650). Но это, с нашей точки зрения, еще не полное определение превышения пределов необходимой обороны. Дело в том, что причиняемый посягающему вред должен быть относительно соразмерным не только с характером и опасностью посягательства, но и с обстановкой защиты. Более предпочтительным в этой связи нам представляется определение эксцесса обороны, содержащееся в ч. 3 ст. 36 УК Украины. Там сказано, что "превышением пределов необходимой обороны признается умышленное причинение посягающему тяжкого вреда, явно не соответствующего опасности посягательства или обстановке защиты". Обстановка защиты определяется реальными возможностями и средствами обороняющегося отразить посягательство, не прибегая к причинению посягавшему тяжкого вреда. Характер такой обстановки зависит от реального соотношения сил, возможностей и средств обороняющегося и посягающего. Логическое ударение в выражении "необходимая оборона" сдвигается, таким образом, на понятие "необходимость" <9>.

<9> См.: Антонов В.Ф. Крайняя необходимость в уголовном праве. М., 2005. С. 66. Пленум Верховного Суда СССР в п. 7 Постановления от 16 августа 1984 г. "О применении судами законодательства, обеспечивающего право на необходимую оборону от общественно опасных посягательств" указал, что по смыслу закона превышением пределов необходимой обороны признается лишь явное, очевидное несоответствие защиты характеру и опасности посягательства, когда посягающему без необходимости умышленно причиняется смерть или тяжкий вред здоровью <10>. Таким образом, Пленум рекомендует судам по делам данной категории использовать наряду с принципом соразмерности и принцип необходимости. Последний заключается в том, что оправданы могут быть только такие меры защиты, в результате которых причиняется вред, достаточный для пресечения общественно опасного посягательства <11>.

<10> Судебная практика по уголовным делам / Сост. Г.А. Есаков. М., 2005. С. 52.

<11> См.: Дмитренко А.П. Указ. соч. С. 91; Блинников В.А. Указ. соч. С. 90. Бывают случаи, когда обстановка защиты такова, что обороняющийся имеет явное превосходство в силах над посягающим и осознает это обстоятельство. В такой ситуации для обеспечения эффективной защиты у него отсутствует необходимость в причинении посягающему тяжкого вреда. Достаточно, например, нанести удары, побои, причинить легкий или средней тяжести вред здоровью посягающего. Думается, что принципы соразмерности и необходимости по большому счету не противоречат друг другу. Решающим, конечно, является принцип соразмерности. В соответствии с этим принципом явное несоответствие защиты характеру и опасности посягательства будет в случаях резкой, очевидной несоразмерности: характера охраняемых благ, угрожаемого им вреда и вреда, причиняемого посягающему; способов и средств посягательства и защиты, их интенсивности. Принцип же необходимости причиняемого вреда может при этом использоваться в качестве дополнительного критерия. Мы согласны с тем, что "указанный принцип в большей мере подвержен субъективному истолкованию" и что "в каждом конкретном случае следователь и судья, исходя из собственных представлений о необходимости причинения того или иного вреда, должны оценивать правомерность защиты" (отсюда возможность судебных ошибок) <12>. Но по большому счету то же самое можно сказать и относительно принципа соразмерности. Это - тоже оценочное понятие. Главное здесь все-таки то, считал ли сам обороняющийся свои действия необходимыми, достаточными для пресечения посягательства. Остальное должно быть производным от субъективной оценки обороняющегося. А полностью отказаться от использования оценочных понятий в уголовном законодательстве невозможно.

<12> Дмитренко А.П. Указ. соч. С. 91; Блинников В.А. Указ. соч. С. 91. Определенная подвижка в этом направлении могла бы быть осуществлена при переходе к так называемой перечневой (казуальной) системе. В уголовном законодательстве большинства зарубежных стран пределы необходимой обороны определены на основании принципа соразмерности, выраженного в форме перечневой системы. Сущность ее заключается в том, что законодатель четко устанавливает перечень защищаемых благ и максимальный предел того вреда, который допускается причинить посягающему в целях их обороны <13>. Для указанной формы определения пределов необходимой обороны характерны такие положительные качества, как определенность, лаконичность, доступность к восприятию, что особенно важно при невысоком уровне правосознания как населения, так и правоприменителя. В настоящее время переход на законодательном уровне к перечневой (казуальной) системе защищаемых обороной благ представляется своевременной мерой, хотя и она не лишена недостатков (при этом неизбежно уменьшается возможность использования принципа необходимости причинения того или иного вреда при отражении посягательства, поскольку рекомендации на этот счет уже будут даны законодателем). Однако нельзя забывать и то, что предусмотреть в законе все варианты криминальной ситуации "посягательство - защита", конечно, невозможно <14>. Жизнь шире законодательных амбиций.

<13> См.: Дмитренко А.П. Указ. соч. С. 100.

<14> Меркурьев В.В. Состав необходимой обороны. СПб., 2004. С. 22. Мы далеки от положительной оценки тех изменений, которые внесены в ст. 37 УК РФ Федеральным законом от 14 марта 2002 г., поскольку акцент в них сделан только на случаи, когда "посягательство было сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия". В таких случаях причинение любого вреда нападающему является теперь правомерным. Законодатель, таким образом, вернулся к тексту ст. 13 УК РСФСР в редакции Федерального закона от 1 июля 1994 г. Поступив так, законодатель в значительной степени ослабил защиту таких важных для человека и общества благ, как безопасность здоровья, личная свобода, половая свобода и неприкосновенность, собственность (особенно при насильственных на нее посягательствах), общественный порядок и спокойствие (злостное хулиганство с применением оружия или других предметов, используемых в качестве оружия), неприкосновенность жилища, особенно при посягательствах, связанных с насильственным в него проникновением, общественная безопасность и пр. В подобных случаях акцент в правоприменительной деятельности логически переносится на превышение пределов обороны. Как отмечает С.В. Пархоменко, законодатель должным образом не учел неудачный правоприменительный опыт реализации данной нормы в период 1994 - 1996 гг. Поэтому не случайно отклики на изменение редакции ст. 37 УК РФ в 2002 г. на страницах юридических изданий были преимущественно негативными, созвучными тем, которые имели место после изменения редакции ст. 13 УК РСФСР 1960 г. <15>.

<15> Пархоменко С.В. Проблемы уголовно-правовой регламентации института необходимой обороны // "Черные дыры" в российском законодательстве. 2003. №1. См. также: Афанасьева А. Новые вопросы старого института необходимой обороны // Российская юстиция. 2002. №7; Милюков С.Ф., Сиятскова Л.А. Необходимая оборона по уголовному законодательству России как элемент гражданской самозащиты. Н. Новгород, 2005. С. 26. На первый взгляд наше критическое отношение к изменениям в законодательстве о необходимой обороне и опасения, к чему это приведет в практике правоприменения, могут показаться не вполне убедительными. В самом деле, что же неприемлемо в том, если в законе будет указано, что от посягательства на жизнь можно защищаться любыми способами и средствами и причинять любой вред. Положительно оценивающий рассматриваемую законодательную новеллу (ФЗ от 14 марта 2002 г.) профессор В.В. Орехов, например, полагает, что она ориентирована не на правоприменителя, а на лицо, реализующее право на оборону <16>. Вероятно, это так, поскольку для правоприменителя правомерность действий обороняющегося в подобных случаях, когда посягательство угрожает жизни, совершенно очевидна и особых сомнений никогда не вызывала.

<16> См.: Орехов В.В. Необходимая оборона и иные обстоятельства, исключающие преступность деяния. СПб., 2003. С. 49. Хуже обстоит дело с адресатом нормы (субъектом обороны), который "фактически поставлен в ситуацию, при которой он должен не только дождаться посягательства, но и определить его направленность и выяснить характер применяемого или угрожающего насилия, т.е. решить вопросы, вызывающие трудности даже у специалистов" <17>. В возникшей экстремальной ситуации у защищающегося, конечно, нет времени на объективную оценку характера и степени опасности посягательства. Цена же ошибки здесь слишком велика - это теперь уже конфликт с уголовным законом. Впрочем, то же самое придется констатировать и при более последовательном переходе законодателя к перечневой системе защищаемых благ.

<17> Пархоменко С.В. Указ. соч. Другой аргумент против данной законодательной новеллы состоит в следующем. Известно, что профессиональный уровень правоприменителей, особенно сотрудников следственных подразделений, мягко говоря, в целом далек от совершенства. Он в силу объективных причин постоянно снижается. И указания закона в этой профессиональной среде воспринимаются однозначно: если посягательство угрожает жизни обороняющегося, то можно причинять посягающему любой вред вплоть до смерти; в других случаях, как правило, усматривается превышение пределов необходимой обороны, а то и обычное преступление против личности. Чего уж тут мудрствовать лукаво?! Такова логика правоприменительной практики, как бы этого, может быть, не желали субъективно "творцы" Федерального закона от 14 марта 2002 г. Приведу показательный пример. Поздно вечером (дело было в декабре 2003 г.) 28-летняя Александра Иванникова возвращалась домой, где ее ждали муж и грудной ребенок. Она остановила таксиста-частника. За рулем "Жигулей" десятой модели сидел 23-летний Сергей Багдасарян. Как только Александра села в машину, Багдасарян заблокировал двери, отвез пассажирку в темный переулок, где потребовал от нее орального секса. Уговоры на насильника не подействовали, он спустил брюки и трусы, схватив Александру за голову, попытался принудить ее к сексу силой. В короткой схватке побеждал молодой здоровый мужчина. В отчаянии женщина дотянулась до сумочки, выхватила оттуда небольшой кухонный нож, который носила при себе, опасаясь нападений, и ударила им таксиста в бедро, после чего выбралась из машины. Била наугад - лишь бы он ее отпустил. К несчастью для Багдасаряна удар пришелся в бедренную артерию, хлынула кровь, а поскольку он находился в состоянии опьянения, то не смог наложить себе жгут. От острой потери крови Багдасарян скончался еще до прибытия скорой помощи. Дело Александры Иванниковой прошло несколько судебных инстанций. Ее доводы, что она действовала в пределах необходимой обороны и не превысила ее пределов, правоприменители долгое время считали неубедительными. Следствие по этому делу длилось восемнадцать месяцев вместо двух положенных по закону. Вначале ей было предъявлено обвинение по ч. 4 ст. 111 УК РФ. Позже оно было переквалифицировано по ч. 1 ст. 107 УК. В июне 2005 г. Люблинский суд г. Москвы признал Иванникову виновной в аффектированном убийстве и приговорил ее к двум годам лишения свободы условно. Дело Иванниковой получило большой общественный резонанс <18>. Только благодаря вмешательству правозащитников и юридической общественности приговор по делу в порядке надзора был отменен и Иванникова оправдана за отсутствием в ее действиях состава преступления <19>.

<18> См., например: Баринов В. Дело об убийстве таксиста-насильника рассмотрят еще раз // Газета. 2005. 5 июля; Марков В. Александру Иванникову, убившую насильника, оправдают? // Комсомольская правда. 2005. 8 июня; Рогачева М. Девушку, убившую насильника, приговорили к двум годам условно // Известия. 2005. 3 июня; Полонская Л. Защита Иванниковой // Литературная газета. 2005. №25; Архитектор Э. Как защитить себя и не угодить на скамью подсудимых // Литературная газета. 2005. №30; и др.

<19> По материалам Московского городского суда. "Но есть десятки других случаев в маленьких городах России, - пишет корреспондент газеты В. Былинский, - когда людей, посмевших поднять руку на преступника, держат в СИЗО, выбивают "нужные" показания, судят, приговаривают к реальным или условным срокам лишения свободы... Правосудие просто неспособно защищать интересы простого небогатого россиянина" <20>.

<20> Былинский В. Без права на защиту // Мир новостей. 2005. 2 августа. Другой корреспондент В. Новиков, правильно оценив мотивы уголовного преследования по данному и подобным делам, с сарказмом указывает: "Александра Иванникова защищала "всего лишь" честь и достоинство, но не жизнь, за что и пострадала" <21>. Вывод здесь один: на законодательном уровне четкий, последовательный переход к перечневой системе защищаемых при обороне благ, когда возможно причинение любого вреда посягающему. В этот перечень, разумеется, нужно включить "половую свободу и неприкосновенность" субъекта обороны наряду с другими благами, о которых уже шла речь. Иначе с горечью придется констатировать, что во времена царя Алексея Михайловича (см. Уложение 1649 г.) честь и достоинство женщины на Руси охранялись намного лучше, чем в настоящее время. Нуждаются в дальнейшей тщательной научной разработке критерии, по которым можно судить о направленности преступного посягательства на те или иные охраняемые объекты.

<21> Новиков В. Изнасилование в законе // Криминальный курьер. 2005. №28. С. 8 - 9. Разумеется, правовая оценка таких деяний - это вопрос факта. И здесь как раз очень важно использовать критерий необходимости причинения соответствующего вреда. Вот почему мы считаем неприемлемым выражение "беспредельная оборона", появившееся в специальной литературе после указанных изменений ст. 37 УК РФ <22>.

<22> См., например: Меркурьев В.В. Указ. соч. С. 22 - 23. Еще профессор Н.С. Таганцев отмечал, что "оборона не может быть беспредельной; защищающийся только тогда может перейти к насильственным мерам, когда ненасильственные меры оказались недействительными или когда он добросовестно предполагал их недействительными" <23>. И далее он приводит слова немецкого криминалиста Лефита о том, что "опасность потерять самое ничтожное благо оправдывает употребление наибольшего насилия, если это благо нельзя сохранить иначе, и, наоборот, опасность для самого высшего блага не может оправдать самого ничтожного насилия, если оно превосходило меру, необходимую для его защиты" <24>.

<23> Таганцев Н.С. Русское уголовное право: Лекции. Т. 1. СПб., 1902. С. 542.

<24> Levita C. Das Recht der Nothwehr. 1856 (цит. по: Таганцев Н.С. Указ. соч. С. 542).

05.07.2012 Владимир Никитин

Все, что сейчас обсуждается - не имеет смысла,т.к. не работает и работать не будет до тех пор, пока наш самый независимый в мире СУД не начнет зависеть хотя бы от ЗАКОНА. В 1937 суды выносили до 30% оправдательных приговоров, - а сейчас 0,3-0,8%. Пока не будут прекращены "соревнования" среди судей кто больше осудит и на дольше посадит!!! А приз-ступень в карьерной лестнице! Посмотрите передачу Андрея Караулова "Момент истины" от 04.06.12 "Судейский беспредел". Мне самому пришлось дважды столкнуться с этим ЧУДОВИЩНЫМ и БЕСПОЩАДНЫМ явлением нашей Российской системы НЕПРАВОсудия. А Власти пора бы причесать тех, над кем никого нет, даже Закона.